Кто такие Digital nomads и в какой момент они стали мечтой целого поколения?
Цифровые кочевники, или диджитал-номады, — это люди, которые не зависят от физического места работы и совмещают свою деятельность с постоянными перемещениями по миру. Все, что нужно, — это ноутбук, телефон, интернет и профессия, подходящая для удаленной работы. Мы разобрались в феномене явления, проследили его историю и попробовали понять, как цифровые кочевники меняют мир вокруг — и меняются сами.
Этот спецпроект мы сделали в партнерстве с Яндекс.Практикумом. Это — платформа Яндекса по обучению современным профессиям: аналитике данных, бэкенд- и фронтенд-разработке, data science или тестированию.
За полгода обучения по 10 часов в неделю можно получить одну из самых актуальных профессий последних лет, полностью изменить свою жизнь и стать цифровым кочевником.
В 1997 году издательство «Уилей» опубликовало книгу физика Цугио Макимото и терапевта Дэвида Мэттерса под названием «Цифровой кочевник». Несмотря на то, что один автор специализировался на полупроводниках, а второй — на эзотерической благотворительности, они верно уловили дух времени: диджитал-номад — это новый человек, который благодаря интернет-технологиям и мобильной связи не привязан к определенному месту работы, учебы или досуга. Спустя шестнадцать лет, в 2013 году, Цугио Макимото написал: «На рубеже XXI века большинство добирались до рабочих мест — например, офисов в центре города — в 9 или 10 утра и покидали работу в 5–6 вечера. <...> Когда мы опубликовали книгу, сотовые телефоны уже набирали популярность, но их возможности исчерпывались разговорами. Сегодня же, с появлением личных интеллектуальных мобильных устройств, каждый из нас так или иначе наслаждается кочевым образом жизни».
Термин «номадология» начал появляться еще раньше в работах философов-футурологов 1960–1970-х годов: об этом говорили Маршалл Маклюэн, Феликс Гваттари и Жиль Делёз. В России их теории стали реальностью только в начале нулевых: на смену массивным компьютерам с медленным интернетом пришли сначала более компактные модели с оптоволоконными кабелями, а затем и беспроводные устройства. Тогда же начался и бум IT-технологий.
Официальный рост информационного сектора в 2007 году составил 40 процентов, но статистика мало отражает картину, которую отлично помнят миллениалы: компьютеры стали доступными и появились почти в каждом доме, а программирование стало популярным хобби. Кто не занимался программированием, тот играл, а кто не играл — тот сидел в интернете. Информационная грамотность юных профессионалов 2010-х годов настолько опережала окружающий мир, что жизнь человека в открытом интернете считалась непререкаемой тайной для родителей, работодателей и тем более государства. Тогда же молодежь начала монетизировать эти знания и зарабатывать в Сети деньги. Так возникла удаленная цифровая работа.
Первую волну «цифровой миграции» составили именно программисты и разработчики. Скорость передачи данных через интернет и мобильную связь возросла, затраты снизились, появились социальные сети и голосовые звонки через интернет — в 2003 году уже работал Skype. В 2007 году появился Dropbox — с тех пор возможности облачного хранения данных только ширились. Спрос на услуги разработчиков был массовым: начал зарождаться e-commerce.
В то же время стала набирать обороты индустрия путешествий: 2006 год оказался рекордным для мирового туризма: почти 850 миллионов человек посетили другие страны. В России с 2000 по 2008 год стабильно росли ВВП и уровень жизни. Раньше российские фрилансеры работали дома — в нулевых они начали активно путешествовать.
Доступность удаленной работы стала понятна не сразу: если в России и странах первого мира интернет нулевых был уже высокоскоростным, то в остальном мире рост доступа к широкополосному интернету пришелся на период 2008–2010 годов. Именно это стало отправной точкой для развития фриланса, а позже — и формирования культуры диджитал-номадов.
«Это был восторг. Первый раз я это оценил в 2008 году, — вспоминает разработчик Дмитрий Шер. — Я женился, и мы отправились в свадебное путешествие в Варшаву и Прагу. Там чуть-чуть доделывал работу: срочно горел проект. И я подумал: как интересно — тут везде уже есть интернет, я приезжаю и работаю. А потом, когда мы поехали в Индию, получилось работать и там тоже. Я посмотрел на ребят, которые зимовали в Гоа, и подумал — вау, насколько по-другому могут жить люди. Попробую и я пожить по-другому».
Штат Гоа в Индии стал одной из первых точек притяжения для российских фрилансеров. Позже к нему добавились острова и север Таиланда, остров Бали в Индонезии и другие точки по всей Азии — она стала самым популярным регионом из-за феноменальной дешевизны. В 2012 году аренда двухэтажного дома на Бали стоила от 300 долларов, что на тот момент составляло около девяти тысяч рублей. При этом однокомнатную квартиру в Москве можно было снять минимум за 25 тысяч — средняя же цена составляла 34 тысячи рублей.
Но причины не были только экономическими. Российские миллениалы, детство которых пришлось на 1990-е годы, стали одновременно и потерянным поколением, которое не было привязано к своей стране, и первым глобальным поколением — людьми, которые выросли в эпоху интернета. Они быстро начали отрицать классическую схему наемной работы и упорядоченной жизни в целом. А затем впитали и новую мировую этику индивидуализма: строй жизнь по своим правилам в том месте, которое больше всего подходит именно тебе.
2008 год прошел для российских фрилансеров относительно безболезненно: рынок труда немного просел, но курс рубля упал не слишком сильно, к тому же большинство удаленных работников переехали в другие страны или впервые отправились в путешествие только через несколько лет. Совсем иначе прошел «черный вторник» — 16 декабря 2014 года, когда курс доллара вырос с августовских 33 рублей до рекордных 80. Позже курс стабилизировался на отметке около 60 рублей за доллар. Зарубежная реальность стала иной: для тех, кто зарабатывал в рублях или сдавал жилье в Москве, все подорожало ровно вдвое.
«Понятия цифровых кочевников, или номадов, в 2014 году еще не существовало, — поясняет Никита Куимов, создатель станции коливингов «Смена». — Были дауншифтеры. Они и начали массово уезжать из Индии и Таиланда в Россию. Мой друг преподавал в Гоа йогу — он вернулся, потому что разъехались клиенты. Были знакомые, которые открыли небольшой отель в Индии на побережье, — они тоже вернулись».
На то, чтобы приспособиться к новым условиям, у россиян ушло несколько лет. Многие вернулись к работе в офисах: разница в зарплате — а фрилансерам почти всегда платили меньше, чем штатным работникам, — стала принципиальной. В случае программистов и разработчиков она могла составлять до 100 тысяч рублей. Сказались и семейные обстоятельства: многие миллениалы начали жениться, у них появились дети, к семье в нагрузку часто шли кредиты на покупку жилья и потребительские нужды. Стоимость жизни в России и в Юго-Восточной Азии сравнялась — и время классических дауншифтеров-протокочевников закончилось.
Настало время цифровых кочевников.
Диджитал-номады стали новой формацией удаленных работников, которая сильно отличалась от протокочевников-дауншифтеров. Смыслом их жизни стало самосовершенствование и постоянное улучшение результатов своей работы. Взамен кочевники стремились к высокому уровню комфорта и к его стабильному росту. Изменились и профессии: с развитием e-commerce, онлайн-медиа и социальных сетей в среде цифровых кочевников стало намного больше дизайнеров, маркетологов, специалистов SMM, копирайтеров и переводчиков.
В Яндекс.Практикуме собраны все актуальные диджитал-профессии ближайших лет: можно стать аналитиком данных, бэкенд-, фронтенд- и веб-разработчиком, инженером по тестированию и специалистом по data science. Ключевое в программе — упор на практику, понятная терминология, система наставничества и обучение именно тем профессиям, которые находятся на подъеме и еще не достигли своего пика востребованности. При этом первые 20 часов обучения в Практикуме бесплатные!
Кроме того, в жизни этой новой формации стало больше именно кочевничества: если дауншифтеры стремились найти комфортное место для жизни и остаться там, то диджитал-номады сделали перемещения моделью поведения и отдельным культом. Отчасти благодаря им путешествия и превратились в мировой фетиш — постоянно путешествовать и работать из любой точки мира.
Специально для диджитал-номадов изменился и мир: появились коворкинги и коливинги. По форме — кафе и отели, они разительно отличались по содержанию. Коворкинги заменили диджитал-номадам офис и шумные кафе с плохим интернетом, а коливинги стали пристанищем — временными общежитиями по интересам — для цифровых кочевников со всего мира. Громкую музыку и алкоголь сменили йога и полезные асаи-боулы.
«Диджитал-номады стали быстрорастущей группой людей с огромным количеством собственных потребностей и своей полноценной инфраструктурой, — размышляет Никита Куимов. — При этом всё еще только в процессе формирования — например, пока нет общественных институтов, которые бы защищали права таких людей».
Постоянные перемещения и калейдоскоп впечатлений создали иллюзию насыщенной и полноценной жизни, которая не всегда совпадала с реальностью. Первой и самой главной проблемой стали социальные связи: номады легко сходились друг с другом, но так же легко расходились, кочевники утрачивали связь с родственниками и друзьями, которые остались на родине. К этому прибавлялось утомление от перемещений, периодически проскакивающее желание обрести дом, да и стандартные проблемы фрилансера-удаленщика по поиску работы и задержке оплат никуда не ушли.
«Личные отношения страдают в первую очередь, — подтверждает эти исследования Мария Соколова, переводчица и создательница подкаста No office anymore. — В номадском сообществе много близких по духу людей: тут легко знакомиться, заводить отношения. Но романтические отношения как быстро начинаются, так же быстро и заканчиваются. Например, в путешествиях люди быстрее съезжаются — так просто дешевле, — и после этого, часто несвоевременного, шага все идет не так. Да и внутренние кризисы случаются регулярно: что я здесь делаю, как я здесь оказалась?»
«Моя жизнь в путешествии менялась настолько стремительно, что я начала грустить, — рассказывает Елена Сахарова. — У меня нет своей чашки, своего полотенца, я ношу одну и ту же одежду, которую уже ненавижу. Диджитал-номады живут в состоянии неопределенности — и это, конечно, очень высокий уровень тревоги.
Полезная вещь, которой я научилась за последние годы, — социальные связи надо поддерживать, специально над этим работать. В план на неделю я включаю два звонка, чтобы почувствовать, что мои близкие рядом».
Оказалось, что в мире изменившихся возможностей и почти невидимых границ государств у человека будущего — диджитал-номада появились и новые проблемы, которые тоже требовалось осознать, принять и решить.
Диджитал-номады сталкиваются не только с внутренними проблемами — сам феномен начал подвергаться социальной критике. Основных причин две: первая — это большой объем полулегальной работы, уход от налогов и нецелевое использование виз принимающих государств. Вторая — неоколониализм: чаще всего крупные сообщества диджитал-номадов формируются в развивающихся странах, и это приводит к созданию изолированного от местных жителей социального круга и параллельной экономики. Индия, Таиланд, Вьетнам, Индонезия, Мексика и Колумбия — самые популярные страны у цифровых кочевников. Чем больше растет уровень заработка, тем чаще в списках лучших мест для диджитал-номадов появляются такие страны, как Португалия, Великобритания или США. Правда, для большинства фрилансеров из России эти страны все-таки недоступны: мешают визовые преграды и высокий уровень трат на проживание и аренду жилья.
«Такая проблема есть, но это относится к туризму и путешествиям в целом, — считает Никита Куимов. — Если ты живешь дольше, ты больше интегрируешься, особенно если ты открыт и знаешь иностранные языки. Мы стараемся включать участников проекта Smena Station в местные процессы: у нас есть чарити-магазин на Шри-Ланке, мы делаем небольшие ивенты — убираем пляж, красим школу. И это двусторонняя история: если номады смотрят на местных как на обслуживающий персонал, то местные смотрят на приезжих как на мешки с деньгами».
Согласно исследованиям 2018 года, в мире насчитывается около пяти миллионов диджитал-номадов, а еще 17 миллионов планируют ими стать: такой стиль жизни стал мечтой поколения. Особенно это актуально для России, где суровый климат, нестабильная экономическая обстановка и политические репрессии располагают к эмиграции — хотя бы временной. При этом образование тоже изменилось: появились онлайн-школы, благодаря которым можно стать диджитал-номадом еще на этапе обучения.
Кроме того, профессии будущего для многих означают возможности. «С 2012 года я уже начала работать, — рассказывает Елена Кондратьева, разработчица и жительница Чиангмая в Таиланде. — У знакомых был сайт, и я наполняла его товарами. Все это вдохновило меня на создание интернет-магазина, и я делала уже все сама. Хотя я работаю удаленно, развиваться получается очень быстро: если попадаются заказы, в которых я чего-то не понимаю, я сажусь осваивать тему и разбираться. Все зависит от собственного желания: когда ты мотивирован, ты быстро учишься. Я из Екатеринбурга, и недавно надолго возвращалась. Не вижу себя в этом городе, не чувствую роста и развития. Сейчас я живу вдвоем с сыном, и тут у меня получается создать ему отличные условия: англоязычная школа, комфортная среда, я нормально зарабатываю для нас обоих. В Таиланде я чувствую себя намного лучше, к тому же тут нет ни озлобленности, ни политического давления».
Зарплаты в IT-секторе показывают стабильный рост: по данным Яндекс.Практикума, в период с с 2016 по 2018 год средняя зарплата разработчика в секторе выросла с 65 тысяч рублей до 90 тысяч.
Елена изучает английский и планирует продолжить образование в сфере IT за рубежом. Это характерно для многих диджитал-номадов: точка, в которой человек находится в данный момент, никогда не является конечной — обычно это ступенька на пути к чему-то большему.
«Я не считаю, что то, что я делаю сейчас, — это последнее решение в жизни и теперь я всю жизнь буду делать одно и то же, — отвечает Елена Сахарова. — Я открыта возможностям, ориентируюсь на свое состояние, на свои мечты — и двигаюсь дальше, шаг за шагом». В этом, кажется, и заложена суть всего образа жизни цифрового кочевника — в постоянном движении, развитии собственных навыков и уверенности в собственных силах. Для тех, кто научился выстраивать личные границы, планировать время, самообучаться и постоянно развиваться, границы государств и часовых поясов, кажется, действительно перестали существовать. Именно диджитал-номады показали своим примером, что смена профессии — это не коренной слом всей жизненной парадигмы, а осознанный и спланированный шаг, благодаря которому можно стать лучшей версией себя самого.
Поменять профессию и опробовать на себе стиль жизни диджитал-номадов можно с помощью Яндекс.Практикума. Совсем скоро добавится обучение на специалиста по нейросетям, дизайнера интерфейсов, дата-инженера и менеджера продукта. Только практические профессии нового междисциплинарного мира!
